Первенец Маруси Никишка рос крепким пацаном. Характером был вздорным, дерзким. На язык острым. Видно, в деда пошел по отцовской линии. Его баловали все: и свекровь, и прабабка, и маманя. А приструнивали изредка мужики: дед и отец, которые в дому бывали не часто.
Шло время. Чем дальше, тем быстрее, как водится в жизни людской. Прошло семь лет. Кормились в деревне тем, что земля уродит. Ходили за скотиной. На хозяйстве домашнем всем женщинам забот хватало. А мужчины-добытчики по-прежнему ходили на охоту и рыбалку.
Однажды зимой возвращались Сергей с батей с охоты по густому ельнику, занесенному снегом, будто шалями ажурными. Путь по глубокому снегу был нелегким. И ноша тянула: ружья на плечах, на поясах подстреленные зайцы да тетерева. День был смурной, не солнечный. Ветер завывал, поднимая столбы снега и тревожа огромные сугробы. Охотники в который раз сбивались с пути. Дороги было не то что не видать, а конца-краю не было. Забрели в такую чащобу, что страшновато стало, хотя мужики были бывалые. Из сил выбились. Заблудились окончательно. А тут и ночь накрыла лес.
Решили охотники у костерка отогреться и заночевать под густыми елями под лапником. А поутру снова дорогу домой искать. Нашли огромный сугроб у самой развесистой ели и стали в нем копать большую нору, чтобы от ветра сохраниться и огонь развести в укромности от ветра.
Вдруг раздался страшный рык. И прямо перед охотниками стала подниматься огромная глыбища. Это проснулся потревоженный людьми медведь. Он поднялся на задние лапы и кинулся на незваных гостей. Первые ужасные удары пришлись на отца. Подмял его косолапый под себя и стал терзать и рвать. Серега сначала опешил от увиденной картины, застыл будто. А потом услышал истошный крик отца: «Беги, беги скорее!»
Сергей, очнувшись от застолбившего его страха, пустился бежать, не разбирая дороги, по темному лесу. Его подгоняли душераздирающие крики человека, вступившего в неравную схватку со зверем. Силы были неравные, и разозленный голодный хозяин леса поломал мужика насмерть. Сломя голову несся охотник незнамо куда. А потом вдруг кубарем полетел в глубокий овраг. С размаху стукнулся об огромный валун, покрытый снегом, и потерял сознание…
Очнулся Серега, когда день следующий был уже в самом разгаре. Светило солнце. Охотник пошевелил руками. Потом ногами. Но ноги не слушались совсем… Вспомнив ужас предыдущих событий, жуткую смерть батяни, Сережа прослезился.
В горестных раздумьях провел он ни один час. Потом взял себя в руки. Ведь он единственный остался кормилец в семье, ему теперь ее содержать и сына поднимать. И пополз по снегу… Сколько он полз на одних руках, одному богу ведомо. И однажды к ночи, поднявшись на локти, увидал далекие тусклые огоньки деревни. Это видение стало его верным маяком.
Вскорости деревенские собачонки, учуяв что-то непонятное, надвигающееся к околице, подняли оглушительный дружный лай. Благодаря бдительности дворняг Серега оказался скоро в своей избе: встревоженные деревенские мужики нашли его совершенно обессиленного и полуобмороженного.
Две недели был Сережа между жизнью и смертью. Била его лихорадка: то горел он огнем, то покрывался потом, то колотился от холода. Бабулины травы и заговоры все же болезнь пересилили. Стал Сережа помаленьку в себя приходить. Бульоны пить, отвары. Потом рассказал о лютой смерти, которую принял от исполина-медведя папаня. А ноги по-прежнему были бесчувственные, не двигались, не слушались.
Маруся ходила за мужем как за дитем малым. А Никифору-сыну враз пришлось забыть все баловство и повзрослеть. Теперь он при калеке-отце был главным мужичком в дому. И водицу таскал, и дрова рубил, и скотину пас, и на рыбалку ходил.
Три года Сережа сидел сиднем. Освоил резьбу по дереву. Стал ложки да плошки из липки резать, игрушки для детишек, ребристые доски-гладилки, скалки и другую утварь. Маруся эти нехитрые вещицы продавала. Тем и жили. Трудное это было существование. Бедное. С хлеба на воду…
В конец измаявшись, как-то ночью открыла Маруся заветный сундук, вытащила свою помощницу-шкатулочку и достала волшебный камешек, который ей птица подарила…