Вечерняя зорька была необычайно волшебна и хороша. Картина, а не закат! Небо будто раскрашено отблесками рубина и аметиста. Кузьма долго не мог сомкнуть глаз. Да и в его родной деревне многие не спали…
По правде сказать, Кузьму беспокоило некое раздвоение чувств. С одной стороны, его очень тянуло назад в деревню. Хотелось родных повидать, успокоить, что живой, здоровый. Да и руки его по привычной работе в кузнице заскучали. Охота с рыбалкой занятия для него были вынужденные, особого удовольствия не доставляющие. Но с другой стороны, побаивался он и молвы людской. Как встретят и родичи, и соседи его неожиданный и странный союз с Лизой. Не сватан, не сговорен, не помолвлен… Как отнесутся к их совместному житью родители с обеих сторон?
Все эти думы не давали Кузьме сна по ночам. В одном лишь сердце отходило. Под мышкой его лежала русая голова любимой. Он наслаждался ее ровным, тихим дыханием, слышал, как бьется ее сердечко, и вдыхал аромат ее чудных пышных волос. Другой суженой он себе и в мыслях допустить не мог. Считал, что сама Судьба распорядилась и повенчала их навеки.
А в деревне тем временем, по возвращению парней на куласе с реки, началось живейшее обсуждение новости о найденной паре. В избе родителей Лизаветы долго, до глубокой ночи горела лучина, и у стола мелькали тени. Домашние засиделись за разговорами о негаданном счастье. Маруся с Сергеем несказанно обрадовались. Главное жива их кровинушка дочка!
— Не верю я, Сережа, что увидав нас, не вспомнит Лизонька мать и папеньку, — заливаясь слезами счастья, припадала к плечу мужа Маруся.
— Я тоже думаю, должно в ней сердечко подсказать, ведь мы ее родная кровь, — отвечал муж, скрывая скупые слезы, которые предательски выступали из-под густых пшеничных ресниц.
— А как же они невенчанные сладились и живут? Что люди-то скажут? — охала Маруся.
— А нехай что хотят, то и говорят. Главное дело, чтобы промеж них любовь была и понимание. Остальное неважно. А народ поболтает, да притихнет. Кому какое дело-то? — успокаивал Сережа.
— И верно, батяня, — поддерживал Никифор, — а коли языки кто из парней деревенских не укоротит, так я подмогну маленько, кулаки у меня справные. Я, было, тоже хотел на Кузьму кинуться, да увидал, как наша Лиза на него глядит. Видно и вправду мил он ей. Пускай живут.
— Да, Кузьма парень работящий и скромный. Ремесло свое знает. Всегда на кусок хлеба заработает. Жена за ним может жить спокойно.
И в доме кузнеца новость произвела сильное впечатление. Отец Кузьмы, Иван Кузьмич, огромный мужик с окладистой седой бородой, с лицом, побитым оспинами и продубленным жаром из горнила, тоже в тот вечер засиделся за столом. Выпив чарку крепкой, строгим взглядом окинул жену и дочь, которые без умолку обсуждали новость о сыне и брате.
— Ну, хватит, раскудахтались! По всем статьям думаю, все сложится хорошо. Нашелся Кузька. Значит, мне подмога снова будет в кузне. А что девку из хорошей семьи приведет в дом женой, тоже хорошо. Вам помощница. Не в примаки же ему идти в ихнюю семью? У нас всем места хватит. А Вы чтобы приняли девку как надо, а то я знаю, какие вы обе на язык-то …
— Да, папенька, — огрызнулась Липа, — я Лизку знаю, больно гордая она, считает себя первой девкой на деревне.
— Дык, ты не завидуй, а подружись с нею. Говорят же парни, что она изменилась сильно и память вовсе потеряла. Надобно ее у нас принять по-людски. Да и свадьбу надо бы справить, чтобы люди пальцами не тыкали: мол, сошлись и живут, прелюбодействуя, молодые, — рассуждал Иван.
— Да что же мы бессердечные что ли, — отозвалась мать, — и приветим и пожалеем. Видно, натерпелась девонька немало за это время. И ты, Липка, не язви, — шикнула она на дочь, — коли мила она Кузьме, так и нам должна быть мила.
— Мне бы такую покладистую свекруху, — рассуждала Липа, — а то все больше змеюки попадаются, готовые за своих сыночков снохам глотки перегрызть.
— Я от своей натерпелась вдоволь, царство ей небесное, — вздохнула мать, — так не хочу, чтобы и моя сноха меня всю жизнь кляла в душе и в голос, как я бывалочи…
— Ну, хватит, говорю, — гаркнул на снова разошедшихся баб Иван Кузьмич, — утро вечера мудренее. Завтра будете горницу скоблить да мыть. Чтобы все блестело у меня в доме к приезду молодых. Вот тогда за делом языки и почешете, коли силы останутся, — усмехнулся в усы Кузьмич и пошел почивать…