— А что-то должно случиться с Марусей или с ее возлюбленным? – встревожено спросила Люся.
— К сожалению, история эта совсем не такая счастливая, как могла Вам показаться. Завтра утром Маруся потеряет память и перестанет узнавать не только своего Сережу, но и бабушку и всех вокруг…
— Так что же мы медлим? Нетерпеливо воскликнул Михаил.
— Действительно! Ведь ты же говорила, что мы поднялись на второй уровень активности. Мы вдвоем. Мы можем уже что-то менять в событиях. А тут уж тем более нельзя не вмешаться?
— Что же. Попробуйте. Все зависит от Вашей смекалки. Ждите знака.
Фируза умолкла, исчезла даже ее еле заметная тень.
— Ничего себе задачки задает фея, — пожала плечами Люся, — что делать-то будем?
— Сказано, ждать знака и соображать.
Брат и сестра отошли от окошка и пошли по протопанной дорожке за околицу села. Ноги сами несли их. Они почти дошли до опушки леса. Тут вышла полная луна. И свет серебряного диска осветил какие-то знаки на глади нетронутого снега.
— Смотри, смотри, — воскликнула Люся, — кажется, что-то написано?
— Ага. Вижу. Это слова. Вот написано: «ворона», «вода», а тут еще слово «лед».
— Что бы это значило?
— Чтобы понять смысл этих слов, нам, скорее всего, надо вернуться к дому Маруси.
— Ну, пойдем. А то мы слишком далеко оказались от деревни. Деревенские встают с рассветом, не то, что мы в городе.
— Это летом с рассветом, а зимой еще раньше. Ведь солнце зимой выходит гораздо позже. Пойдем, послушаем у окошка, что там в доме происходит.
Люся и Михаил подошли к дому и прильнули к окошку.
— Ничего не видно. Морозец постарался. Вон, какие узоры нарисовал.
— Красиво, конечно, но ничего не видно.
— Подыши сильнее, лед подтает.
Проделав в ледяном оконном узоре два кружочка, ребята припали к ним будто к биноклю. В доме сначала было тихо. Потом с русской печи, кряхтя, сползла бабушка. Настругала большим ножом лучинок от дровяного полешка и разожгла самовар. Трубу вставила в специальное отверстие в печи для тяги. Потом бабушка поглядела в кадку. Стала черпать оттуда воду, чтобы долить дополна самовар, да воды там оказалось мало.
— Маруся, а Маруся, — бабушка стала легонько дергать внучку за тугую русую косу, чтобы разбудить, — вставай милая, надо воды из колодца принести, а то и самовар неполон, и кашу надо сварить.
— Ой, бабуля, так не хочется вставать и на мороз идти.
— Знамо дело. Не охота из тепла на холод. Да только некому больше. Ты да я. Вся семья. Вот замуж выйдешь, муж будет воду таскать, коли жалеть тебя станет.
Маруся нехотя поднялась. Сладко потянулась и слезла с печи. Стала одеваться.
— Бабуля, а где же ведерко еще одно? Коромысло тут, одно ведро тоже, а второе-то где?
— Ах, старая я коза, я его вчерась на крыльце позабыла.
— Так ты что же сама к колодцу ходила?
— Ты маленько загулялась со своим миленком, вот я и пошла. Не бойся, я немного зачерпнула. Много мне уже не под силу тащить. До крыльца донесла. А в дом занести позапамятовала. Теперь уж там в ведерке лед сплошной, а не вода.
Маруся стала надевать валенки, тулуп и повязывать шаль…
— Миш, а Миш, она ведь сейчас за водой пойдет, — шепнула Люся.
— Понял, не дурак. Пошли быстрее к крыльцу.
Ребята оказались у заснеженного покосившегося деревянного крылечка. У самой двери на боку лежало ведро. Вода в нем давно превратилась в лед. На коньке крыльца сидела черная ворона и сверкала глазами.
— Я понял! Маруся сейчас выйдет и поскользнется на этой луже, стукнется головой о ступени.
— Это ворона опрокинула ведро. Вот что те слова на снегу значили! Ой, что же делать-то? — отчаянно прошептала Люська.
— Марусю надо задержать первым делом. А лед сколоть с крыльца.
— Так она же уже одевается. Ой!!! Сейчас выйдет…