«Ок, я жду. Но не долго. И смотри лишнего в сети не болтай, чтобы никто ничего не просек. Поняла?»
Натэлла написала: «Поняла, конечно, жди…»
Натэлла, набрав эти строки, застыла в нерешительности. Ей хотелось сразу же рвануть в комнату брата и все узнать. Но ноги, будто ватные, будто их пересидели в неудобной позе сразу обе, не слушались. Прошло минуты три. Натэлла все еще сидела за своим столиком-этажеркой и тупо смотрела на экран монитора.
Вдруг она увидела, как в черном окне привата поплыла бегущая строка.
«Твоя главная беда в том, что ты отгородилась от своих близких высоким забором, который состоит из: РАВНОДУШИЯ, ПРЕЗРЕНИЯ, НЕЛЮБВИ. Попробуй быть ДОБРЕЕ, и забор этот рухнет. Тебе поможет сила ТВОЕГО камня самоцвета. Носи его, станешь ЛУЧШЕ и ЧИЩЕ душой»
Эта строка повторялась и повторялась. Она застряла в мозгу у Натэллы и уже неслышно там «звучала», как заклинание.
В это время Димон тоже напряженно ждал ответа от сестры в привате и пристально смотрел на монитор. Какая-то сила держала его взгляд, и он не мог его оторвать от черного окошка.
— Что за черт? Рекламу, что ли, админы пустили даже в приват? Мало им общего окна…
Димка всмотрелся в красные, бегущие перед взором буквы и стал невольно читать: «Твоя главная беда в том, что ты отгородился от своих близких высоким забором, который состоит из: РАВНОДУШИЯ, ПРЕЗРЕНИЯ, НЕЛЮБВИ. Попробуй быть ДОБРЕЕ и забор этот рухнет. Тебе поможет сила ТВОЕГО камня самоцвета. Носи его, станешь ЛУЧШЕ и ЧИЩЕ душой…»
Слова эти прокручивались в мозгах. Димке казалось, что он их даже слышит. Это было похоже на сеанс гипноза. Он почувствовал некую заторможенность и вялость. Только монотонный голос звучал в голове снова и снова…
Дверь за спиной неслышно приоткрылась. Как охотящаяся кошка, Натэллка проскользнула в логово братца и на цыпочках подошла к нему почти вплотную. Брат, будто робот, давил на клавиши, и был поглощен происходящим на экране.
Дмитрий с трудом написал мессагу сестре: «Тут какие-то глюки в чате. У тебя красная строка бежит? Я ее читаю и будто вхожу в транс…»
Он нажал кнопку «отправить», чтобы его вопрос прочла чатланка Falsh, которая в это мгновение стояла за его спиной, чуть дыша, и смотрела на появляющиеся буквы. Ей достаточно было даже бегло взглянуть на экран монитора, чтобы понять, что Digger в чате именно он. Ее брат Димка.
— Да, братик, у меня тоже был такой глюк! – громко произнесла Натэлла и щелкнула выключателем, чтобы осветить темную берлогу брата.
Димон отпрянул, как от удара, так неожиданно для него было это разоблачение. Он не успел даже надеть на лицо привычную гримасу презрения, как почувствовал на своей голове удар. Натэлла схватила первую попавшуюся книжку и с размаху стукнула братца по голове. Дмитрий опешил. И, к удивлению сестры, отскочившей на безопасное расстояние, сидел не двигаясь. Только раскачивался слегка, как каменный истукан. Взгляд у брата был какой-то странный: не злой и не холодный, как обычно.
— Что? Не хило я тебя приложила? Еще хочешь, Диггер, блин! Урод ты моральный! Ничего святого у тебя нет. Одно бабло в глазах отражается. Больше ничего не видишь.
— Да, ты права. Я моральный урод. Драки не будет. Мы уже не дети, чтобы кулаками выяснять отношения. У тебя все?
Теперь пришла очередь опешить Натэлле. Уж чего она не ожидала, так это напороться на такую неординарную реакцию братца. Внутренне она была готова к громкому скандалу, разборке с потасовкой. А услышала в ответ тихий, монотонный, соглашающийся с ее обвинениями голос.
— Эй, у тебя с головой-то все в порядке?
— Да, наверное. Только мне надо подумать и остаться одному. И тебе надо подумать и остаться одной. Иди к себе.
Натэлла вышла из комнаты брата. Пошла по коридору. Завернула на кухню. И остановилась, заглядывая в просвет двери. За маленьким, ободранным столиком сидел отец. Он смотрел в одну точку немигающим взглядом. Потом медленно встал и пошел к открытому балкону. Натэлла протиснулась в кухню и шагнула следом, будто какая-то сила заставила ее сделать этот шаг.
Отец уже начал наклоняться вперед, нависая на перилах…Еще миг…
— Папа, ты тут? Куришь? — Громко сказала Натэлла и схватила отца за рукав рубашки.
— Да, я тут, — отец отпрянул от перил и взглянул на дочь удивленно. Много лет он не слышал от нее слово «папа»…
— Я соскучилась по тебе. Давай чай, что ли, попьем? Давно мы с тобой не говорили.
— А мне нальете? – В дверях с виноватым видом нарисовался старший брат.
— А то. Давай по-быстрому достань из буфета мамашкины тайные запасы: там, у стенки, ореховое варенье в старинном нефритовом кувшине. Давно я мечтаю до него добраться…
Димка забрался на «больной на две ножки» табурет. Потянулся… И с грохотом свалился на пол. На кухне тут же появилась мать семейства. Все трое по привычке, втянув головы в плечи, приготовились отражать яростную атаку.
— Стул возьми, он покрепче. У меня тут вкусные овсяные печенья с изюмом есть к чаю, — сказала с улыбкой мать и села к столу.
Чайник засвистел бодро и пронзительно… Свет ночные чаевники потушили только с первым лучом просыпающегося солнца, которое возвестило о начале нового дня… в их жизни.
Жили-были… как слепцы:
Шли на ощупь, как в тумане,
Не рабы, и не жрецы,
Плыли в яростном обмане…
Нахлебавшись суеты,
Вдруг они остановились…
Луч желанной ДОБРОТЫ
Души тронул… Обновились?